– Ну что, Стрельцов, чем порадуешь? – начальственным тоном спросил Фомин.
– Логуновой позвонила некая Александра Эдвардс, – сказал здоровяк. – Судя по разговору, Логунова оставляла для нее сообщение с просьбой перезвонить.
– Что за Эдвардс? Иностранка что ли?
Стрельцов кивнул на заместителя.
– Белоусов по ней подробную справку подготовил. И у меня кое-что про нее есть.
– О чем они говорили?
– Логунова попросила Эдвардс о встрече.
– Зачем, сказала?
– К сожалению, мы не записали начало разговора, но главное мы услышали: они договорились встретиться сегодня в час дня в ресторане.
Фомин посмотрел на часы.
– Ну, и почему я узнаю об этом звонке только сейчас?
Стрельцов ожидал от Фомина обычного выплеска недовольства, но тот был не просто спокоен, а даже безразличен. Это было странно.
– Вы были заняты, – ответил он. – Я посчитал, что доложу о результате сразу после их встречи.
– Встретились они?
– Так точно, встретились.
– Разговор удалось послушать?
– Мы его записали. Но там ничего интересного.
– Совсем ничего?
– Разговор у них был какой-то рваный. Может быть потому, что Логунова серьезно набралась. Во всяком случае, не прозвучало ничего связанного с нашей темой. Простые бабские разборки. Логунова, похоже, ревновала мужа к этой Эдвардс.
– И что она за персонаж? – спросил Фомин, посмотрев на Белоусова.
Тот, не мешкая, открыл папку и приступил к докладу.
– Сразу после звонка Логуновой мы вплотную занялись этой дамочкой. Надо сказать, очень интересная персона. В интернете о ней чего только нет. – Белоусов положил перед Фоминым фотографию Александры, затем достал справку из папки и начал читать: – Александра Эдвардс, до замужества Александра Константиновна Кольцова. Имеет гражданство России и Великобритании. Известная художница по костюмам. Она…
– Модельерша что ли? – перебил его Фомин.
– Я в этом плохо разбираюсь, Артем Степанович. Как я понял, она занимается костюмами для театра и кино. Ее даже в Голливуде на «Оскара» выдвигали.
– Дали?
– Никак нет. Но номинация сама по себе о многом говорит.
– Дальше, – махнул рукой Фомин.
– Она владеет существенными долями нескольких крупных компаний, – продолжил читать справку Белоусов. – Так же является владелицей художественных галерей в Лондоне и Париже. Она вдова. Ее муж Ричард Эдвардс, представитель одной из самых состоятельных семей Англии погиб в автомобильной катастрофе в Швейцарии.
Слушая его, Фомин достал футляр с курительной трубкой и коробку табака Vorontsoff De Luxe.
– В России у нее бизнес есть?
– Скоро должна открыться галерея в Москве.
Фомин зачерпнул из коробки щепотку табака и набил трубку. Как только он выпустил первую струйку дыма, комната сразу наполнилась сладковатым ароматом ванили и миндаля.
– Что еще?
– У нее большой дом, в престижном районе Лондона, – Белоусов заглянул в справку, – Белгравия. Есть и московская регистрация: в квартире на набережной Шевченко, принадлежащей ее деду Петру Николаевичу Кольцову, знаменитому художнику. Сам он постоянно проживает в Тарасовке.
– Это всё? – спросил Фомин.
– В общем, да. После ухода Логуновой Эдвардс в том же ресторане встретилась с журналисткой Виговской. Как мы поняли, она наняла ее для организации пиара своей московской галереи.
– Вы нашли связь между Эдвардс и Логуновым?
– Только то, что их квартиры в соседних домах.
Фомин повернулся к Стрельцову.
– Ты что-то обещал добавить.
– В принципе, у меня есть много чего добавить, Артем Степанович. Наши пути с этой мадам уже пересекались.
– Так ты с ней знаком?
– Знакомством я бы это не назвал. Просто видел пару раз. Она была у конторы в разработке, когда училась в институте.
– На предмет?
– Вербовка в секс агентуру.
– Во, как? – Фомин взял со стола фотографию. – А что, внешние данные подходящие. Даже сейчас. Только ты тут с какого боку? Это же другое управление.
– Мне об этом рассказывали.
– Рассказывали, говоришь, – с нескрываемым недоверием произнес Фомин. – В постели-то она хороша была?
– Понятия не имею, – с улыбкой ответил Стрельцов. – Ее не удалось привлечь к сотрудничеству.
– Отказалась?
– Не просто отказалась.
– А что? – пыхнув дымом, спросил Фомин.
– Послала. Далеко и надолго. Сказала, что даже ради блага Родины, становиться шлюхой не намерена.
– Ну и дура! Сейчас за это государственные награды вручают. Ее наказали как-нибудь?
Стрельцов отрицательно покачал головой.
– Был приказ большого начальства оставить ее в покое.
Фомин насторожился.
– Насколько большого?
Стрельцов взял со стола книгу, раскрыл в нужном месте и положил перед Фоминым.
– В этой книге интервью ее деда. Очень любопытное на мой взгляд. – Он показал на вложенный в книгу листок. – Но сначала ознакомьтесь со списком гостей его последней выставки. Это многое объясняет.
Фомин без большой охоты положил трубку в пепельницу и взял листок. Пробежав глазами несколько строк, нахмурился.
– Теперь понятно, – буркнул он под нос, не отрываясь от списка.
И без того паршивое настроение Фомина портилось с каждой минутой, а эта Эдвардс не нравилась ему всё больше. Он отложил список и начал читать интервью художника. Оно и вправду оказалось любопытным, поскольку вскоре он надел очки и погрузился в чтение. Закончив, Фомин покачал головой.
– Не интервью, а приключенческий роман. Давили большевики этих аристократов, давили, а вон сколько осталось. – Он снял очки и убрал в чехол. – А где она своего англичанина прихватила?
– В интернете есть совершенно разные версии, – сказал Белоусов. – От случайного знакомства в московском театре, до встречи на каком-то вернисаже в Париже. Знакомство в Москве исключается, потому что ее муж впервые оказался у нас в стране только после их свадьбы. А вот вариант с парижским вернисажем выглядит наиболее достоверным.
– Как хорошо, что есть интернет, – раздраженно бросил Фомин. – Включай запись. Хочу сам послушать.
Белоусов давно ждал этого распоряжения. Он положил перед ним диктофон и включил воспроизведение записи, из которой предварительно были удалены все пустоты. Фомин достал маленькую коробочку, извлек миниатюрный трубочный ершик и принялся тщательно чистить трубку.
– Странная у них беседа, – сказал он через некоторое время. – Может быть, Логунову мы спугнули?
– Работали чисто, – ответил Стрельцов. – Но исключать нельзя.
Фомин продолжал слушать, покачиваясь в кресле, и вдруг замер.
– Так они встретились не просто потрепаться! Что она передала Эдвардс?
– Серьги какие-то, – ответил Белоусов.
– Что еще за серьги?
– Похожи на старинные.
– Картинка есть?
Белоусов взял пульт и включил телевизор. Когда Фомин увидел изображение, его внешнее спокойствие как ветром сдуло.
– Профессионалы, вашу мать! – выругался он. – У вас что, мозги напрочь отшибло?
И Стрельцов и Белоусов давно привыкли к подобному обращению, поэтому реплика Фомина не произвела на них особого впечатления.
– А в чем дело? – спросил Стрельцов. – Вы нам поставили задачу не допустить утечки от Логуновой никаких документов на любых носителях. А это простые серьги. Их, как понятно из разговора, мать Логунова ей завещала.
Фомин уставился на Стрельцова и недоуменно помотал головой.
– Вот именно, что на любых носителях! В ваши головы не пришло, что такие огромные серьги могут быть контейнером? Туда же микрофлешка свободно поместится. Сколько гигабайт на них сейчас помещается?
– Очень много, – ответил Белоусов.
– Вот именно! На такой фитюльке могут уместиться все секреты государства Российского. Вы мне про эти серьги в первую очередь должны были доложить. Где сейчас эта дамочка?
Белоусов достал телефон и набрал номер оперативной группы. Прослушав доклад, сказал:
– Она сейчас в офисе банка. Находится там почти полтора часа. Приехала туда на машине, зарегистрированной на имя Лукина Андрея Глебовича. Приехали вдвоем. Без охраны.
– Вот именно, что без охраны. Тогда и нужно было этот вопрос решать, а не ждать когда я приеду, – сказал Фомин. – Сколько там наших?
– Двое. Ждут рядом с банком.
Какое-то время Фомин молчал, глядя в стол, а потом отчеканил:
– Нужно заполучить эти серьги!
Белоусов выключил телевизор.
– Я понял. Будем надеяться, что она их в банковский сейф не положила.
Он направился к двери, но Стрельцов его остановил.
– Пошли туда еще ребят. И предупреди, что объект может быть опасен.
Белоусов вышел. Фомин поднялся из кресла, обошел стол и сел напротив Стрельцова.
– О какой опасности ты говорил? Что ты еще про нее знаешь?
Перед тем как ответить, Стрельцов взял со стола фотографию Александры и положил перед собой.
